№ 4-5 ( 57-58 ) 2010

Чужая культура – поединок и внешний, и внутренний

Жара, неудобство, неприятные запахи, ощущения которых невозможно
избежать. Я не осмеливалась реагировать, нет, так как казалось, что
взоры окружающих меня местных жителей с нескрываемым интересом следили
за моими движениями, и мне не хотелось привлекать ещё больше внимания:
я и так уже находилась в смущении из-за своих светлых волос. Внезапно
и такое привычное дело, как голое плечо, вызвало стеснение,
и я попыталась получше прикрыть свои обнажённые плечи.

В самолёте я выучила несколько слов из местного языка. Я точно не знала,
насколько много в стране говорят по-английски, но если потребуется,
я была готова изучать новый язык и алфавит. Это был бы четвёртый язык,
который мне, возможно, пришлось бы выучить, хотя уже после третьего
я сказала себе, что не нуждаюсь больше в новых языках или странах, что
вместо этого мне следовало бы научиться останавливаться, оставаться
и жить мгновением, не тем, которое будет завтра, а тем, которое здесь
и сейчас.

Чужая культура без покровов прошлого

Группа местных мужчин громко разговаривала на необычном языке.
Я не могла отделить слова друг от друга, а их мимика и жестикуляция
ничего не говорили о том, какие эмоции владеют ими в данной ситуации.
Вновь вспомнилось, что именно так ощущается чужая культура – никак.
В ней не отпечатались воспоминания, переживания, мысли, и в ней нет
покровов прошлого. В некотором смысле она вообще не существует до тех
пор, пока не найдёшь в этой культуре себя или, лучше сказать,
не проложишь мост между собой и этой культурой.

Я сидела со своим рюкзаком на каменной лестнице и думала, что делать
дальше. На мгновение мною овладело чувство отсутствия идентичности
– у меня в этой культуре вообще нет собственного «я». В тот момент,
когда я выхожу из самолёта, я перестаю существовать, а то, что
начинается, совершенно мне незнакомо.

Я и раньше бывала в чужих странах, сталкивалась с разными культурами,
однако как гость, всегда как чужая, никогда как старая знакомая,
не как те некоторые люди, которых встречаешь на жизненном пути
и в обществе которых мучительно чувствуешь, что мы уже где-то
встречались и раньше.

Я никогда не думала о том, чтобы остаться, нигде. Мои бросания в объятия
новой жизни всегда были половинчатыми, максимум через год пребывания
в стране в календаре должна была быть дата отправки назад. Возвращение
на родину, то, чтобы была такая возможность, в какой-то степени являлось
моей душевной защитой. Чтобы не надо было быть только человеком без
идентичности, что есть какой-то способ существования, который и другие
признают. Чтобы была я, неизменная, знакомая, та, какой и раньше всегда
была.

Отстранённость делает слабым

После трёх недель пребывания в стране я познакомилась с несколькими
местными жителями, изучила местную культуру питания по обеим сторонам
кухни, испытала на себе сердитые взгляды, удивлённые и взгляды,
от которых я чувствовала себя смиренной, ничего не стоящей и ни к чему
не пригодной. Те взгляды отпечатались в моём мозгу в виде вопроса:
«Зачем я здесь?» Я вспомнила, как в своей жизни мне и раньше приходилось
испытывать ощущение отстранённости в своём окружении, и насколько
сильными становились в таких ситуациях короткие приступы слабости. Чужая
культура тоже делает слабым, но по-другому; человек по способности
восприятия становится во много раз более открытым, изменяется
чувственная интерпретация, она формируется посредством неуверенности,
страхов, удивления и незнания в один новый язык, который надо выучить,
и для этого языка нет словарей или квалифицированного переводчика, ему
следует полностью учиться самому.

Через полтора месяца пребывания в стране я услышала новости с родины:
предназначенное мне рабочее место неожиданно было отдано другому.
А при отъезде я отказалась от квартиры. Я остановилась посмотреть
на отражение своей ситуации, лицо в отражении принадлежало бездомному,
безработному и иммигранту, и это не было лицо с чужими чертами, нет, оно
было зеркальным отражением меня самой, отражением действительности,
которую я никогда не планировала пережить.

Остаться и остановиться?

Прошло два месяца после приезда, когда в моей голове впервые
промелькнула мысль о возможности остаться. Я познакомилась с одной
местной семьёй, с несколькими своими ровесниками, ищущими смысл жизни,
обучилась языку в большей мере, чем ожидала, узнала о различиях между
европейскими и азиатскими женщинами, и научилась смотреть на мир
их глазами, заглядывая, по крайней мере, немного вперёд. У меня возникла
мысль об остановке, и я поняла, что в потоке жизни стояние на месте
на самом деле так же важно, как и само движение, совсем как тишина
в музыке.

За неделю до окончания срока действия визы я всё ещё не была уверена,
какой выбор следовало бы сделать. Хватит ли у меня смелости остаться
– на родине я наблюдала трудности, связанные с иммиграцией: видела
сломленных ею людей и то, как радость жизни покидает сердце человека,
когда ненависть устроилась по соседству. За границей я тоже
удостоверилась в существовании культурной вражды, в её бессмысленности,
и часто удивлялась, почему люди решают выбрать местом жительства страну,
в которой жизнь сложна, опасна и неспокойна, внешне и внутренне. Моему
удивлению пришёл бы конец – ответ вскоре был бы получен через мой
собственный жизненный опыт.

Я поинтересовалась у матери знакомого мне семейства возможностями
получить работу, и она отметила, что моё незнание языка является первым
и самым большим препятствием. Я немного растерялась, так как знание
английского языка в стране выше посредственного, и даже местные жители
между собой часто общаются по-английски вместо родного языка. Я спросила
у неё, справилась бы я, имея начальные знания языка, и она ответила,
что я могла бы попробовать устроиться на такое место работы, где язык
не имел бы главного значения. Зарплата, правда, составила бы только
десятую часть от привычной мне часовой зарплаты размером выше десяти
евро, то есть только примерно один евро, в зависимости, естественно,
от рода работы и работодателя. Была бы я к этому готова? Как ощущалось
бы изменение уровня жизни, привыкла бы я к низкой зарплате, стала
бы тосковать по возможностям, которые даёт денежный достаток,
почувствовала бы я, что утратила что-то основополагающее с жизненной
точки зрения? Требуется ли для счастья или благополучия, чтобы было
больше, чем нужно?

Пару дней я взвешивала свою жизнь. На одной чаше весов были
сформировавшиеся в прошлом обычаи и привычки, собственное «я»
и безопасность, которую давала прожитая жизнь, а на другой чаше – полная
пустота. На какую чашу весов мне следовало бы встать, и куда чаша весов
в конце концов склонилась бы?

Бездонность одиночества

Будничные, исходящие из собственного видения жизни размышления понемногу
сдвигаются к вопросам универсальной проблематичности быть человеком.
Я просто размышляла о том, почему негативизм для человека, как одеяло
для маленького ребёнка: он мешает видеть и чувствовать, он - забор между
двумя домами, и отсутствие моста, именно этим он является, и это
то мгновение, когда в чужой стране в огромной толпе народа ищешь одного
человека, который подарил бы тебе ответную улыбку.

Я решила остаться, имея в загашнике неуверенность, страх и какую-то
неожиданно удивительную надежду. Весы склонились в сторону пустоты.
Через неделю я начала бы работу с зарплатой 80 евроцентов в час, с самой
низкой зарплатой во всей маленькой фирме, совершенно не зная языка,
не ощущая своей принадлежности к фирме, не чувствуя одобрения или даже
не осознавая себя; я вступила бы в чужую роль. Я самостоятельно продлила
визу на один год, мой работодатель не хотел на это влиять, так
как не было известно о длительности моего договора. В ином случае
я могла бы просить пятилетнюю визу, если бы работодатель хотел
поддержать моё пребывание в стране. Я находилась здесь под свою
ответственность; у меня не было опоры со стороны работы, родственных
связей и ничего другого, что облегчило бы моё пребывание в стране
или начало жизни в этом непривычном окружении. Я была одна. В самые
критические моменты это одиночество было бездонным – казалось, что весь
остальной мир был заодно, исключая меня за свои пределы, считая меня
чужеземцем, хотя физические различия между нами заключались только
в разных оттенках кожи. Раньше мне не приходилось испытывать такое
сильное отвержение. «Этим ли является расизм?» - думала я и чувствовала
временами стыд и сочувствие, и ни одно из этих чувств уже не было
направлено на какую-либо национальность, группу или цвет кожи.

Я проработала с месяц, когда неравноправие стало намного заметнее. То,
что ты житель Запада, обычно служит козырной картой, но не в такой
ситуации; у меня не было толстого бумажника, и от меня ни для кого
не было непосредственной пользы. Я была как и все другие, возможно
только ещё в худшем положении, так как явно отличалась от общей массы.
Я размышляла о том, является ли отличие тем же, что и неравенство,
и не могла не подвергнуть сомнению свой выбор остановиться здесь.

После двух месяцев работы что-то изменилось. Оптимистичный настрой
исчез. Яркие краски вокруг меня казались утратившими свой блеск,
и уныние моих мыслей напоминало о самых мрачных мгновениях зимы.
Я не осмелилась поговорить об этом с моим боссом, не знала, как в этой
стране отнеслись бы к укоренившейся в нас хандре. Я чувствовала, что моё
одиночество выросло, я перестала разговаривать с людьми, даже
с домашними, не хотела никого зря беспокоить, но я всё же была жива.
Несмотря на своё плохое самочувствие, я стремилась увидеть в этой
ситуации и что-то другое, а не только самую обыденную сторону,
и наивность моего мировоззрения казалось медленно убегает в прошлое,
как призрак, который уже даже не опознаёт моей тени.

Учись быть довольным тем, что есть

Когда я время от времени разговаривала с друзьями, живущими на родине,
у меня уже не было сил превозносить прелесть путешествий, в то время
как они сгорали от желания покинуть родной дом; вместо этого я отмечала,
что намного легче находиться среди знакомой культуры, понимание правил
которой, языка и всего унаследованного не несёт с собой никаких
сложностей. Противоречивость собственной жизни заставила меня полностью
поменять свои взгляды.

Утеря ощущения безопасности пробуждает тоску по защищённости, недостаток
чистой воды учит ценить то мгновение, когда можно утолить жажду,
и, наконец, прыжок по другую сторону забора кажется напрасным;
потребность в более зелёной траве исчезает и учишься быть довольным
зелёной, то есть тем что есть. Я пыталась стимулировать себя, чтобы
иметь силы двигаться вперёд несмотря на расистские намёки, на кажущиеся
бесконечно опекающими вопросы о моих родителях, на отсутствие социальных
контактов, на чрезмерно низко оплачиваемые переработки,
на подавленность, одиночество и то, что вся жизнь до этого мгновения
казалась совершенно не имеющей значения, что будущего не было вообще
и этот миг, мгновение за мгновением, казались малоценными, напрасными
и недостаточным, так же как и я сама, внутри себя.

Улыбка и борьба

Человеческая склонность к переменам обостряется в ситуациях, в которых
выученное ранее уже не имеет значения, а способы справиться имеют чужие
инструкции по применению. Вариантами являются либо отступить – тогда
следует возвратиться к тому, что уже знаешь, – либо отказаться от всего
того, что считал известным, и строить себя заново элемент за элементом,
слепо, не зная, каким будет конечный результат. Чужая культура является
поединком и внутренним, и внешним, и мой клинок, казалось, застрял
в камне.

Я попросила у босса аванс. Такая практика была для него чуждой. Были
дни, когда я вообще не ела из-за своего безденежья и горя. Понемногу
я признала, что эта культура, страна, люди и язык никогда не стали
бы мне домом. Поняла, что мне даже не надо было бы бесконечно пытаться
сделать их такими – у одних желание борьбы не имеет конца из-за
принципиальной неуступчивости, а другим достаточно, что есть
альтернативы. Я сообщила боссу, что заканчиваю работу через несколько
недель. И в то же мгновение меня охватило далёкое воспоминание о том,
что значит быть счастливой.

Через месяц страна опять сменилась. На этот раз упаковала в свой рюкзак
вместо ожиданий мечту, осуществления которой не требовала, а только
надеялась на то, чтобы один встречный на незнакомой улице просто
улыбнулся, улыбнулся бы так, чтобы я вспомнила всё то, что забыла,
и забыла всё то, о чём вчерашнее ещё напоминало. И сама я уже не могла
бы поступить по-другому, а только улыбаться и учиться бороться: ведь
каждый из нас этого достоин.

Текст: Тэрхи Кярккяйнен
Рисунки: Нина Гедевская

Наверх


 

Яндекс.Метрика